Вот и сейчас Слава уселась на диван, обложившись путеводителями по разным городам, благо на полках магазина их нашлось немало, на разных языках, глянцевых, дорогих, солидных и совсем дешевых брошюр. С обычной жадной поспешностью пролистала Мюнхен, Амстердам и Варшаву, но на четвертой книжке запнулась. Потому что это был не совсем путеводитель. То есть вообще никакой не путеводитель, а неведомо что. Не то художественная литература, не то арт-проект, так сходу и не разберешься. И название ни в какие ворота: «Неполный каталог незапертых дворов города Вильнюса». Поди пойми, что они имеют в виду.
Арт-проектом книгу делали изящные рисунки, изображающие старые городские дворы – кирпичные и деревянные стены, заколоченные двери, цветы на окнах, печные трубы, белье на веревках, антенны и провода. Однако все это не стояло на месте, а куда-то летело, развевалось на ветру, утопало не то в облаках, не то просто в тумане, растворялось в дождевых струях, текло и переливалось, утрачивало границы, превращалось во что-то неведомое; возможно, в грядущее отсутствие себя. Отличная, словом, графика. И подписи, то есть на самом деле не просто подписи, а довольно длинные тексты, аж на четырех языках. Русском, английском, польском и, вероятно, литовском – единственном, который Слава не смогла опознать.
Читать почему-то оказалось трудно, то ли шрифт такой неудачный, слишком мелкий и бледный, то ли иллюстрации отвлекали внимание, то ли звонкая разноязыкая речь других посетителей. Факт, что Слава долго не могла сосредоточиться на смысле написанного. Каждое слово по отдельности вроде понятно, причем на любом из трех языков, а что это, о чем, зачем – черт его разберет.
В сердцах захлопнула книгу, решительно отложила в сторону, залпом допила остывающий кофе, взяла было очередной путеводитель, на этот раз по Лондону, но передумала, снова открыла «Неполный каталог незапертых дворов» – наугад, примерно где-то посередине, чуть ли не носом уткнулась в бумагу, прищурилась, собралась и наконец прочитала:
В дальнем конце этого двора стоит стопка узких высоких зеркал, целых, но так потемневших и искривившихся от непогоды, что иной любопытный прохожий, заглянув в одно из них, чего доброго, не узнает свое отражение. И, кстати, будет совершенно прав: оно и есть чужое. И, строго говоря, вообще не отражение, а отдельное самостоятельное существо, одно из обитателей зазеркального пространства, всерьез говорить и даже думать о котором у людей не принято; это табу изредка нарушают лишь дети, безумцы и математики.
Бояться в любом случае не надо. Подсматривающие за нами с той стороны вовсе не враждебны человеку, они, как говорится, не «злы»; впрочем, и не «добры» в общепринятом значении этого слова, просто любопытны. Однако следует знать, что взгляд зазеркальных соглядатаев целителен, и всякий, кому посчастливилось быть замеченным, станет тем прекрасным существом, которое увидели их беспристрастные, привычные к чудесам глаза – самим собой.
Прочитанного фрагмента оказалось достаточно, чтобы вскочить и устремиться к кассе. Не имеет значения, сколько стоит книга – ну не сотню же евро. А если даже и сотню, плевать. Мне это обязательно надо, – думала Слава, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, пока кассирша отсчитывала сдачу предыдущему покупателю. – Эта странная книжка должна быть моей!
Однако вышло иначе. Юная дева в форменной блузке долго вертела в руках ее покупку, то открывала, то снова закрывала, похоже, искала отсутствующий бар-код. Наконец подозвала коллегу постарше, вскоре к ним присоединилась третья, совсем пожилая, не дать ни взять норны в полном составе, склонились друг к дружке, шепчутся, только вместо Иггдрасиля у них кассовый аппарат.
Слава, сперва спокойно дожидавшаяся результата переговоров, понемногу начала нервничать, и, как выяснилось, не зря. Старшая норна, в смысле пожилая продавщица наконец подняла на нее глаза:
– Мы не можем продать вам эту книгу, – строгим учительским тоном сказала она.
– Почему? – опешила Слава.
– Цена неизвестна. Посмотрите сами, бар-код не проставлен. И в нашем товарном каталоге этой книги почему-то нет, хотя я совершенно точно помню, что она из последнего поступления, позавчера привезли. Ничего не поделаешь, сегодня суббота, раньше понедельника мы этот вопрос не уладим.
– Как же так? – растерянно спросила Слава. – Мне нужна эта книга. А я завтра утром уезжаю.
– Мне очень жаль, – вежливо посочувствовала старуха.
Две ее коллеги все это время взирали на Славу со сдержанной неприязнью, в общем, понятной, а как еще смотреть на источник внезапных проблем. Но ей все равно стало неловко спрашивать: «А можно я хотя бы тут, в магазине еще почитаю?» Даже имя автора[6] не уточнила. Развернулась и ушла.
Уже потом сообразила, что надо было узнать у норн адреса других книжных. Но нет так нет, пришлось искать наугад. Искала, и даже не то чтобы совсем безуспешно, нашла еще три, два на большом центральном проспекте, один в переулке, но «Неполного каталога незапертых дворов города Вильнюса» нигде не было; похоже, продавцы даже не слышали такого названия. И не могли посоветовать, где эту книгу искать.
Ай, как жалко. Такие прекрасные картинки! Такой бестолковый, нелепый, но вдохновляющий текст! Пока читала, была уверена: это чистая правда. Теперь-то, задним числом, ясно, что просто красивая выдумка, но несколько секунд безусловного, как в детстве, доверия автору дорогого стоят. Как же обидно, что сразу побежала в кассу! Надо было сперва все прочитать. И законспектировать. В смысле сфотографировать, сохранить в телефоне – лучше так, чем никак. Вернуться к ним, что ли, наплевав на неловкость? Но Слава почти сразу поняла бессмысленность этой затеи. Поди теперь отыщи ту улицу, когда даже названия не посмотрела, а зрительной памяти и чувства направления природа тебе отсыпала не самой щедрой рукой. Если только не удастся случайно туда забрести, жить эта книжке в моей памяти призраком, – печально думала Слава. Чуть не заплакала от досады, но, конечно, сдержалось. Все-таки это перебор – из-за книжки рыдать.
И даже рассказать – вот прямо сейчас, пока оно меня разрывает, – некому, – думала она, пока брела, не разбирая дороги и почти не глядя по сторонам. – Роуминг слишком дорогой, а планшет со скайпом остался в гостинице, не бежать же теперь за ним. Тем более, планшетом завладела Роза. И уж ей-то про книжку рассказывать совершенно бессмысленно. Розе такое не интересно. Пропустит мимо ушей, в лучшем случае посмеется: бедная детка, упустила единственный в мире экземпляр иллюстрированного путеводителя по местным бомжатникам! Да ладно тебе, не горюй, подумаешь, великое дело – книжка про какие-то дурацкие дворы и дурацкие зеркала.
* * *
Дурацкие зеркала, – озадаченно думала Роза, остановившись перед грудой узких высоких зеркал, помутневших от времени и непогоды, но целых, не битых, в массивных тяжелых рамах, не факт что действительно антикварных, но вполне может оказаться и так.
Во дворе, к ее величайшей досаде, никого не было. Там цвели мальвы, бродили сонные голуби и развевалось на ветру развешенное для просушки белье, нелепые зеленые простыни в алых и белых розах, детские полотенца со старомодными Диснеевскими героями и драгоценная жемчужина этой коллекции, гигантские, голубые, как майское небо, мужские «семейные» трусы. Роза долго оглядывалась в надежде увидеть в одном из окон первого этажа хозяйку, стерегущую свои сокровища, но просчиталась. Никто их не стерег.
Не столько в надежде встретить кого-нибудь из жильцов, сколько просто из упрямства Роза пошла в дальний конец двора, где в густых зарослях сорняков кокетливо таились дровяные сараи, такие косые и кривые, что даже ругать их не стоило, рухнут от первой же критической мысли, а мне потом отвечать.
И там, у одного из сараев, среди лопухов и низкорослых кустов давным-давно отцветшей сирени обнаружились эти дурацкие старые зеркала в тяжелых рамах, высокие, в человеческий рост, но такие узкие, словно были специально придуманы для дискриминации толстяков. Впрочем, Роза все-таки поместилась, втиснула свое отражение в узкое зеркало, как в платье размера М. И невольно замерла, залюбовавшись. Давненько зеркала не показывали ей настолько приятных картинок. Получается, просто плохо старались. Я по-прежнему чертовски хороша.
Хороша-то хороша, – растерянно думала Роза, – но будем честны, не так уж похожа на собственные фотографии, даже самые льстивые, с удачно выставленным светом. Ясно, что это зеркало просто вытягивает изображение, такой эффект кого угодно украсит, но как, скажите на милость, оно ухитрилось сделать мне тонкую талию, сохранив широкие бедра? И пышные волосы вместо аккуратной стрижки? И…
И штаны вместо юбки, – обреченно завершила она, приглядевшись к своему отражению. – То есть это, получается, вообще не я. И зеркало – не зеркало, а… – картина? Отлично, кстати, написанная, как же можно такое на улицу… Ой.
